Этюд в жарких тонах
1.
Проснуться - это не значит все разбросать. Это значит все собрать. С утра солнце в «глазюки». Неужели кто-то радуется этому назойливому прикосновению светила? Я - нет. Меня, как начальника основного торгового департамента одной из ведущих иностранных компаний в нашей горячо любимой бешено развивающейся после исторического «стимула в попу» стране, не радует любое воздействие на мое лицо с утра. Встать, одеться и умыться. Кофе, сыр, гренка и яйцо. А дальше? Дальше - пропасть. Пропасть нового непредсказуемого дня для моей давно уже неокрепшей психики руководителя высшего звена, ТОП-менеджера со своими прибамбасами и пунктиками. Жалейте меня, жалейте. Жены нет… уже два года как… царство ей… и счастье во второй супружеской жизни. Детей нет… уже как два года… почти. Фотографии только на тумбочке. Нет, я их люблю, дорожу, грежу, ищу встречи в воскресном кафе с умильными улыбками официанток и посетителей. Ну, конечно же, девочки по пять лет, да еще двойняшки, с косичками и бантиками, уплетающие в наглую по третьей порции клубничного мороженного и запивающие уже второй поллитрой апельсинового сока (сам приучил!). Хорошо хоть кофе не пьют, как люблю его я: эспрессо, без сахара, насыщенный, в маленькой чашке, лавазза. Запахло, зараза, лавазза! М-м, вкусно. Вспомнил!
Так вот нет: искать простые пути - не для меня. Самодур и самодеспот, и не иначе - садомазо… хист. Спортивные трусы, футболка, кроссовки и вперед. Дождь, а ты бежишь и думаешь: «Зачем лужи оббегать? Уже…» Солнце - ты тоже бежишь и думаешь: «Какой дурак в такую жару да по горам?!» Честен перед собой. До безобразия. Посыпать голову пеплом, а потом полить все это водой - моя прерогатива, никому не позволю. Сам! В грязь, но сам. Поэтому, три километра, сонные «глазюки» над жадным к воздуху носом и над изогнутыми в недовольную улыбку губами, - терпеть! Осмысление происходящего только после того, как в лучах уже(!) жаркого солнца возник передо мной Кафедральный Собор с пятью золотыми куполами - не перекреститься невозможно, хотя бы мысленно. И мысли заструились. И сердце начало чувствовать себя в теле, а не вне его. И думать начинаешь уже не потому, что нужно, а потому, что хочется.
«Машина, машина, взлети выше солнца, и землю с высот огляди… навеки умолкли какие-то там хлопцы… в живых я остался один» И как я поеду? Второй день машина в сервисе. Третий день неисправна. Без машины, как без… сердца, которое теперь уже в теле. Мысли о машине сбили с ритма. Рррррр! Струи сначала прохладного, а потом контрастного душа, полотенце душистое (хорошо стирают в прачечной «Дельфин»), голый-босый на кухню: два хлеба в тостер, два яйца на сковородку, зелень нарезать, чтобы потом засыпать яичницу, три кусочка сыра «мааздам», и не тонких, как жена пилила, а хороших, чтобы можно было их ломать по кусочку. Не люблю кофеварку, но тут не обойтись - включаю. Сливки, сахара ложечку - в чашку. И одеваться! Что у нас там по корпоративному стилю? Чушь! Даже одеться невозможно так, как хочется. Начальник департамента - пример для подчиненных. И что там по графику?! Беситься и не жить: летний облегченный светлый костюм с белой рубашкой без галстука. С ума сойти! Сколько у меня должно быть летних облегченных, если учесть, что один в химчистке после барбекю с Маринкой в субботу, а второй, вообще, оставлен на даче у шефа в позапрошлое воскресение, когда мы там пытались поиграть в гольф? Не помню, в чем я оттуда вернулся, но костюм остался точно там. Секретарша шефа Оля через день напоминает, что… А что она напоминает? Надо будет у нее сегодня спросить.
А вот не думать, что надеть. Что получится. Интересно, кто заметит мое «смущенное» состояние от нарушения корпоративной этики? Бедный я. Буду такой убийственно подавленный, и кто-то будет меня в сердцах жалеть и от всего сердца ругать. Думать некогда! На кухню: налить, снять и разложить, засыпав зеленью, и не забыть две ложки сметаны. И медленно налить кофе в чашку, не взбалтывая вначале.
Теперь замереть, предвкушая…
Звонок мобильного! Забыл вчера вечером отключить. Весь кайф сломали… Ответить? И кто там? Шеф - Иван Игнатьевич. Он и днем меня не беспокоит, дает «свободу и расширенный спектр», а тут… Не иначе Оля ему уже все мозги выела во время секс-ланча о моем забытом на даче «летнем облегченном».
- Олег! Олег Иванович! - еле успел я нажать кнопку. - Вы меня слышите?
- Вполне, Иван Игнатьевич! - вдыхая аромат кофе и пока еще не теряя обретенного настроения.
- Вам Оля нравится? - накидывает лассо на меня шеф.
- В каком смысле? - Шеф обращается на «вы», когда или дело плохо, или он растерян.
- В прямом. Только быстро думайте и быстро отвечайте!
- Она хороший работник… хороший человек… хороший друг.
- Олег! Вас заело?! Ударьте себя по голове! Думайте и отвечайте! Меня интересует, нравится ли вам Оля, как женщина!
Лучше бы я уже позавтракал. Такой диалог, пусть и в собранном, но еще не законтренном состоянии, несколько отбрасывает меня в сторону сна. Зачем ему продавать Олю? Мне сразу показалось, что он хочет спихнуть Олю. И ищет лысого. Неужели этот лысый - я?
- Что вы хотите, Иван Игнатьевич? Допустим, что да. Но… в моем департаменте все места заняты.
- Да причем тут департамент?! Будете запасным вариантом, - и шеф положил трубку.
Вот м….! Вот прид…! Теперь кушать или не кушать? А еще и ехать на маршрутке и клясть все и вся. Перспективка. Может вызвать такси?
2.
Входя в офис, дурачился: думал-угадывал, кто первый скажет мне стандартное пожелание «на приеме у шефа не бить себя по голове для пущей убедительности в невиновности». Субординация погрязла в рутине демократичности и приближения к рядовому сотруднику и вникания в его нужды и чаяния. Проходя мимо охранника, поставил один против ста, что это будет не он, и выиграл. Перед лифтом было только три человека. Фривольные улыбки, нарочитая ясность во взглядах, но молча. Люди-люди! Для женщин «летний облегченный» в компании представлял собой умопомрачительно малую длину якобы строгой юбки и прямого покроя пиджак, в вырезе которого можно было бы долго искать почти прозрачную блузку от известного кутюрье, вечно натыкаясь на удачно расположившиеся на грани среза материи почему-то всегда четко определяющиеся соски грудей. Интересно, кто придумал такую «строгую» корпоративную моду? Как работать мужчинам?! Особенно начальникам департаментов?! Особенно основных торговых?! Получается, подчиненные могут провоцировать, а начальник, судорожно сглатывая и мельком поглядывая, только подавленно молчать? Несправедливость по самую шейку. Стоя в лифте, спиной ощущал специально раздвинутые коленки «корпоративного стиля»: стройное, блондинистое, менеджерское среднего звена, в прозрачной блузке и с призывно выгнутой попкой. Все это я видел в уже почти стеклянных широко распахнутых глазах незнакомого мне парня с бэйджем «специалиста отдела технического обеспечения». Он стоял, уставившись в это летнее чудо не в силах отвести взгляд. Бедный. Но ему можно.
Седьмой этаж. Парочка поехала дальше и бедный уже ревнивый мой мозг представлял четкие цветные картинки представления для двоих во время междуэтажной принудительной остановки лифта где-нибудь в районе… куда они там улетят после встречи с дикой растравленной страстью? Мечты-мечты. Это ж надо, так повезти? В нашем постоянно заполненном под завязку лифте остаться вдвоем. Конечно, кто растеряется и не воспользуется случаем. Стандартные фантазии стандартного начальника департамента торговли. И напряженные ее пальцы медленно чертят линии вниз по зеркалу лифта… Ужас!
Проходя мимо двадцати столов моих сотрудников в свой кабинет, я кроме приветственных улыбок в их глазах читал… зависть - в такое время иметь собственный кабинет с кондиционером, диваном и баром, и шестнадцать прикинутых по «корпоративному стилю» девушек, ожидающих приглашения в кабинет, с мини-баром, бокалами, льдом и… очередью перед дверью. Что-то я расфантазировался! Не иначе еще еду в лифте. Бедный. Люди работают уже как полчаса рабочего времени, выполняют график продаж, выискивают VIP-клиентов, подготавливают и заключают договора, убеждают, обещают, клянутся, зависают и готовы все сделать для клиента, чтобы он остался доволен. А что может сделать специалист управления прямыми продажами, например, Маринка, девушка двадцати трех лет, в «летнем облегченном», с которой барбекю в прошлую субботу переросло в полный улет, если учесть, что на восемьдесят процентов клиенты компании мужчины, всякие там директора и их замы, управляющие и не очень?
Так, все. В кабинет. В кабинет. Мои мысли - мои скакуны, допрыгают они меня сегодня до чего-нибудь «лифтообразного». Странно, но мои светлые джинсы и тенниска никакого ажиотажа не вызвали. Зря боялся, зря ругал такие нужные нам всем правила, чтобы не сбиться в стадо и не «сношаться по темным грязным углам, разнузданно и неприкрыто, в потертых болотного цвета костюмах и платьях в клеточку по моде 1970-го года» (это откуда?). Пусть влечет, пусть совращает, пусть дарит взгляду наслаждение. Пусть клиенты западают, а ребята подсекают, потоки движутся, аналитики восхищаются, а начальник департамента оптовой торговли, открывая в очередной раз за сутки оперативную отчетность, не может скрыть довольной улыбки! Ура!
Однако - работать. В кресло. Громкую связь - Иришке:
- Ириш, что там у нас? Ничего не взорвалось?
- Олег Иванович! Пока вы у нас начальник все будет супер и ок! - играя завлекающими гласными, продекламировала Иришка.
- Почему пока? Почему пока? Что там, доносы? Снимают? Боже ж мой! Куда я денусь? Куда я пойду? - какое-то эхо доносится сквозь неплотно прикрытые входные двери в кабинет - не иначе Ириша включила громкую связь на весь просторный офис, и разговор транслируется всем. Вот, пакостница! Ну что ж, будем пользоваться случаем… и я повысил тон, актерствуя и раздаривая интонации всему покрытому звуками пространству:
- Это мои лучшие в компании сотрудники подсидели своего начальника?! Начальника самого продвинутого департамента, который вот уже два года занимает первое место в компании и в нем собраны самые надежные профессионалы и самые красивые девушки этого города? А ребята наши, защищенные от порабощения извне красотой и неподражаемостью наших девушек, готовы в очередной раз на подвиги по опрокидыванию рынка сбыта в этом квартале после двадцати четырех ноль-ноль ежедневно? И по сколько раз?! Не сосчитать! - что-то я разошелся, пора прекращать самодеятельность «псковского народного театра», - …А ну-ка Ириша, быстро ко мне. Буду выкручивать тебе руки. План-график, сок, почту и… последние сплетни. Начальник управления розничной торговли приготовиться!
Компьютер включить, почту проверить, в окно взглянуть, крутанувшись в кресле от стола, и, сделав полный оборот, встретить Иришку прищуренной улыбкой, оценивая и уже сглатывая, и незаметно, мысленно, обеими руками притормаживая поднимающееся все еще на лифте настроение.
Иришка была создана для того, чтобы входить в кабинет. Особенно когда идет какое-нибудь совещание с крутыми потенциальными клиентами или делегацией из мэрии. Сейчас же она превзошла самое себя - тррррр! Не опишешь. Нет, описать можно, но только… когда спадет это желание… не работать.
Иришка уже около моего стола:
…сок в запотевшем длинном стакане - и посмотрела на меня, читая мысли и слизывая впечатление, как мороженное пломбир язычком,
…почту на правый угол стола - и специально прогнулась в пояснице, отвернув аккуратную попку фотомодели от меня, следя за моей реакцией, и… оперлась бедром о стол,
…план-график в темно-красном кожаном переплете - и, прикрыв на секунду глаза, медленно их открыла: голубизна как бы очистилась, заиграла, подчеркивая открытую, но такую лукавую улыбку. Лиса!
Не скажешь, что она вела себя вызывающе, или даже, вульгарно. Нет, тонко, легко, а в глазах даже приветливость, радость, уважение и что-то еще за этим чудным «корпоративным стилем» рабочего времени.
- Олег Иванович, а за что руки-то выламывать? - голос не был жеманным, обычный вопрос с претензией на начало некой игры начальника с подчиненным. Найти ту грань, которую нельзя переходить - учил я их всех - «это искусство общения в рабочее время. Сумеете найти, сумеете находить ее потом ежедневно - флаг вам в руки и во веки веков, и навсегда. Только у каждого начальника эта грань своя. Запомнили?»
- За то, что включаешь громкую связь на весь офис, Иришка. За то, что вчера совещание не собрала после окончания рабочего дня. За то, что… - сделав паузу, дал ей подумать, отстранив немного, выждал. - Какие слухи по коллективу ползают? Что говорят?
- Олег Иванович, вы вчера сами всех отпустили. А мне не сказали.
- Никого я не отпускал! По твоей милости сорвалось важное служебное действие, которое было направлено… - Иришка медленно делала странное действие: ее короткая… ну очень короткая юбка светло-бежевого якобы строгого костюма при ее дальнейшем надавливании бедром на край стола - сознательно или случайно? - появилась над краем стола и теперь медленно ползла вверх, обнажая и без того уже обнаженное бедро еще выше. - …направлено на дальнейшее… улучшение наших… и без того уже хороших результатов.
Звонок телефона… вовремя или не вовремя?! Дурацкие мысли. По крайней мере, можно хоть забрать глаза.
- Слушаю.
- Олег Иванович, добрый день! - генеральный… шеф.
- Здравствуйте, Иван Игнатьевич.
Я делаю знак рукой Иришке, чтобы она… не трогала мой стол и покинула кабинет, погрозив для острастки. Она, невозмутимо одернув юбку, заломив руки за спиной, с деланной обидой покинула кабинет, достаточно быстро и грациозно
- Что молчишь?
- Я слушаю вас, Иван Игнатьевич.
Представив его, увидел ухмылку и расслабленность после рюмки «Бейлиса», прокрутив в голове возможные вопросы по работе, заметил, что от его утреннего взбудораженного тона не осталось и следа, приготовился слушать.
- С утра удивился?
- Ни в коем разе. Даже обрадовался. Не каждый раз шеф свою… своего лучшего работника предлагает, - вот она планка!
- Смейся, смейся. Хорошо, что обошлось. А то пришлось бы тебе Олю в любовницы взять. Ты же у нас холостой?
- Холостой. Пока, холостой.
- Ну, так вот. Моя Нелька узнала откуда-то, что есть Оля. Представляешь?!
- А то! Как не крути, плохо.
На экране дисплея замигали сразу пять панелек внутреннего месседжера. Интересно, кто это такие и сразу впятером? Кликнул. Пять раз. Лучше я бы этого не делал. Там было:
- Политова забыла выключить громкую связь! - это Серж, компьютерный бог.
- Твоя Иришка транслирует тебя и шефа по всему офису! - это мой зам, Игорек.
- Ол. Ив.! Я не виноватая! Мне тут подстроили програмно что-то! - опомнилась, коза! Сегодня точно заставлю ее капусту кушать и запивать молоком.
- Олег Иванович, а вы бы согласились?! - смелая Маринка, менеджер от оптовиков. Ну что, конечно! После того, что было: джакузи, стриптиз… или наоборот. А дальше не помню.
- Да… нравы…
Последняя была от «инкогнито», безымянная и полностью пустая.
- Иван Игнатьевич! Минутку! Я к вам сейчас сам зайду! - и положил трубку.
Когда я выбежал из кабинета, офис замер. Останавливаться было нельзя. Эхо от громкой связи, казалось еще стояло в пространстве, но глаз, любых глаз моих сотрудников, внимательных, смеющихся, участливых, злорадных, - не было. Все работали, уткнувшись в компьютеры, в записи, в трубки телефонов, в мысли, во что еще? Вот за что люблю всех ребят - за понимание ситуации. Что, где, когда можно, а когда даже думать… не моги. Одни глаза только поднялись, Иришкины. Что она увидела в моих, не знаю, но сразу испуганно потупила, спрятала свои голубинки, выпрямилась в спине, поджала губки - покорность и раскаяние, полное.
Когда я был уже у лифта, ребята ожили: разговоры, смех, телефоны начали звонить. Боятся или уважают? К кабинету генерального нужно было подняться на один этаж вверх. Зазвонил мобильный. Раскрылась дверь лифта. Зашел в лифт, заметил шестерых: трое мужчин и трое «созданий специально для лифта». Я - седьмой. Лишний. Эх!
- Слушаю, Иван Игнатьевич, - отвечаю тихо шефу.
- Ты зачем ко мне? У меня занято. Вернее, я занят. Позже, слышишь, Олег?!
- Слышу… - а сам удивляюсь, почему это он там у себя в кабинете шепчет? И так зловеще, как питон. - Но я уже у вас на этаже…
- Ничего не знаю. Позже. Не сейчас. Занят. Все… - и положил трубку.
Так. ОК, поеду на крышу. Выстраданная в свое время застекленная мансарда с почти зимним садом и набором тренажеров самое то, что сейчас нужно. Без трубки с Dunhill уже не обойтись.Прекрасный вид на столицу с высоты сорокаэтажной башни. Клубы дыма. Спокойная внутренняя речь. Мысли о вечном. Нет, не только. Вытащил мобильник, набрал Сержа. Вот на кого можно положиться всегда - все тайное никогда не станет явным, как ни старайся. «Компьютерный бог» знал столько, что хватило бы на несколько томов мемуаров и дневников из цикла «Как я был богом. Компьютерным». У Сержа мозги были устроены так, что знали они все, а вот поделиться - никогда. Наверное, это правильно, использовать полученные знания только для себя, для своих проектов, своих обязанностей, своих выводов. Но выводы тоже были, по крайней мере, мне, не знакомы. Серж - супервинчестер на несколько сотен тысяч мегабайт общей памяти. Склад всего живого и неживого. «Узнать бы пароль, - размечтался я».
- Серж! Ты не забыл, что сегодня обеденный секс?
- Нет, не забыл. У меня в плане обведено.
- У тебя даже план есть? - удивился на самом деле я. - Может быть, и я там где-то в твоем плане есть?
- Конечно. И непременно.
Интересно, где я мог засветиться и закрепиться для внимания нашего божка от компьютерных технологий?
Ну да ладно. Придется и мне запланировать душещипательную беседу с Сержем для расстановки акцентов и поднятия уровня «корпоративного единства и стиля».
- Серж, ты там не забудь установить WEB-камеру и подсоединить ее к…
- Олег Иванович, обижаете. Все состыковано и подсоединено. Как же я записывать то буду?
- Уважаемый Серж…
- Я понял, Олег Иванович. Только в ваш кабинет?
- Понятливый. И я потом проверю. Никаких записей! Нечего врываться в частную жизнь наших сотрудников. Я еще проверю твой каталог.
- А я пароль забыл. Сам мучаюсь.
- Да ну. Серж, ты забыл посмотреть в табель паролей? Не дай Бог, ты их все поменял!
Серж замолчал и засопел. Этим табелем я всегда его вводил в состояние, близкое к ступору. Ответить нечего, а что-то нужно. Да, это нарушение. Да, вряд ли кто другой влезет в каталоги и библиотеку без Сержа. Да, там явно было много такого, разного, всякого, вплоть до записей диалогов и сцен с участием высоко- и низко поставленных персонажей, которые я всегда мог посмотреть, оценить, подумать, решить. Делая пароли явными для всех допущенных, терялась возможность пользоваться Сержем и его библиотекой. Поэтому…
- Серж. Ладно, черт с тобой, записывай. Но только, ни-ни! Никто! Ни одна душа!
- Кроме вас.
- Кроме меня, - немного помедлив, произнес я, фиксируя постоянно действующую сделку.
Сегодня в обед, когда все сотрудники, голодные и злые, понесутся в столовую на свои законные сорок пять минут заглатывания пищи и пережевывания перспективных и новых сплетен, в комнате заседаний произойдет в тайне готовившееся свидание наших «влюбленных в себя». Елена, девушка двадцати четырех лет, короткая стрижка, темные волосы, почти худая, если бы не плавные линии округлостей, внезапно возникающие там, где они и должны быть, отчего вся фигурка Ленки казалась точенной, правильной и легкой. И Владимир, зеленоглазый блондин, подрабатывающий фотосессиями в известном глянцевом столичном женском журнале, но это его не портило, так как не могло забрать ум и врожденную воспитанность и вежливость. Их стремление обладать друг другом стало явным на том же самом барбекю, на котором, скорее всего, и наш с Маришкой улет также стал видимым. Надеюсь, что не до такой степени, как у потерявших всякую осторожность ребят. Их разговор был подслушан «божком» недавно, более того, был записан на видео и показан еще четырем субъектам: Маришке, Политовой, Оле, секретарше шефа, и мне. Интересно, как теперь вышеуказанные смогут насладиться действием, когда вышеназванное благоустроенное заседательное помещение будет закрыто изнутри, а наши видеоглазки будут смотреть только под моим руководством? Бедные, страдающие от несбыточного!
- Надеюсь, Серж, что будет тихо. Так?
- И я надеюсь. Могут подвести только испытуемые. Их громкость не подлежит контролю и корректировке.
- Их громкость будет слышна только нам. Звукоизоляция зала заседаний великолепна, - и я отключил телефон.
Вспомнилась эта великолепность звукоизоляции совсем не случайно. Но об этом немного позже. Приближается обед…3.
Собрание учредителей компании всегда проходило вяло. Не потому, что обсуждать было нечего, и не потому, что…
Было привычно, и спокойно. Привычно, потому что все трое учредителей были «физическими» лицами, знали друг друга уже более десяти лет, помнили начало еще в одной комнатке, на шестом этаже в стандартном крупнопанельном совковом здании-учреждении, с одним факсом и одной секретаршей, по совместительству бухгалтером. Потом, когда дело пошло, и они занялись сухим молоком и стали поставлять его в Голландию, один из них, Кеша Сербский, решил жить в Голландии. Внезапно решил, не советуясь и не особо не переживая и не ностальгируя. Там он прижился: купил домик в пригороде Гааги, открыл фирму по переработке сельхозпродукции, построил десяток теплиц, стал выращивать цветы, поигрывал на бирже. Двое оставшихся в стране, Илья и Лаврик, Илья Брыль и Лаврентий Попов, внезапно стали заниматься быстрым питанием, настроили в городе ларьков, в которых пекли блины с разнообразной начинкой. Дело развивалось быстро - многим хотелось блинов с брусничным вареньем в любое время суток с терпким чаем или душистым кофе. Лаврик быстро и красиво считал, Илья бредил развитием, поэтому почти все прибыльные деньги шли на стройку новых точек, новых ларьков. Технологию отработали до автоматизма, выработали бросающийся в глаза красно-желтый стиль, и скоро реклама их лайт-боксов красовалась почти в каждом квартале их родного города, потом почти в каждом районом городке области.
Но никто из троицы не забыл о мечте.Лет восемь назад, когда на улице лил дождь, а вечер сожрал весь день и любезничал с ночью, за столом в их единственной комнате на шестом этаже под настольной лампой у единственного чиненного перечиненного компьютера, угрюмо смотря в монитор, сидел без движений затосковавший вдруг Лаврик. С монитора высвечивалась таблица черного учета их работы за квартал. Было с чего затосковать…
Дождь шумел. Шумел и приемник, издавая в пространство наполовину погруженной в темноту шестнадцатиметровой комнаты какую-то музыку. Партнеры в настоящий момент двигались где-то в городе, насквозь промокшие, после очередной неудачной попытки истребовать деньги за уже переданную партию перепроданной говядины. Говядина была не первой свежести, размораживалась и замораживалась несколько раз, хранилась несколько месяцев в рефрижераторе, но… они ее продали! Вернее помогли продать. Возможно, продавец и не приставал к ним особо с требованиями срочно вернуть деньги. Скорее всего, он давно списал эту говядину. Но, и еще раз но… в сумме, которую продавец зажал оставались и их комиссионные. А это был единственным вариантом сейчас выжить.
Лаврик думал о том, что если бы не настольная лампа, он бы давно уже был дома. Сидеть в опостылевшей комнате было невмоготу. Где этих чудиков носит?! Точно, во всем одиннадцатиэтажном здании сейчас горит только их окно. Лаврик представил огромное черное здание, парящее в ночи, и их окно, как жизнь, среди образа смерти. Его передернуло. Он опять уставился в таблицу баланса, словно пытаясь найти ошибку. Но ее не могло быть. Лаврик хорошо считал. Минус был сумасшедший! Конечно, по меркам комнаты на шестом этаже. Найти бы сейчас кого-нибудь, какого-то дядюшку из-за океана, или сумасшедшего капиталиста, которому некуда деньги девать, или грант от банка реконструкции и развития лет на десять. Или кошелек найти. Хотя бы кошелек.
Лаврик уже три дня пытался начать разговор с ребятами и не мог. Но дальше тянуть было нельзя. Сейчас, придут, и он скажет. В понедельник платить аренду. Через неделю - за телефон. А через десять дней погашать кредит, и это было самым страшным. Деньги то не вернулись. Вернее, они вернулись, но… чертово мясо! Дурацкая частичная предоплата! Хуже всего будет, если покупатель вернет эту говядину со справкой из СЭС. Ее останется только закопать. И тогда - вместе с мясом придется закапываться и им…
В коридоре послышались тяжелые шаркающие шаги. Почудилось дыхание. Лаврик представил и испугался. В металлическую дверь дважды постучали. Ребята. Гул от стука разошелся по всему этажу. Лаврик подошел к двери.
- Это вы?
- Ну а кто еще, Лавруш?
- Пугаете тут, - бормотал Лаврик, открывая засов двери и распахивая ее в черноту коридора. - Почему в коридоре света нет?
- Кто-то лампу дневного света вывернул…
Илья и Кеша, зашли в комнату: мокрые, в каких-то армейских зеленых накидках, злые, смахивая то ли с лица воду, то ли с глаз усталость, и, не раздеваясь, сели на стулья.
- Хлеб есть? - спросил Кеша.
- И чай.
- Давай.
Когда забулькал чайник, и ребята согрелись и обсохли, Лаврик спросил:
- Ничего?
Кеша, обжигаясь, пил чай без сахара. Илюша перелистывал очередной глянцевый журнал, хрустя сухариком. Обнаженные фигуры моделей в полутьме выглядели совсем по-другому, чем днем или при свете. Он пальцем повторил контуры коротковолосой шатенки, стоящей на коленках, и прикрывающей одной рукой губы. Что там, под рукой? Улыбка? Гримаса? Серьезность? А может просто, простуда. Она была чем-то похожа на их секретаршу Лену…
- Ничего? - повторил свой вопрос Лаврик.
- Попрятались гады, - процедил, наконец, Илья, не отрывая палец от журнала.
В его голове что-то крутилось. Что-то пока не ясное, дикое…
Как-то так повелось, что окончательные решения почти всегда принимал Илья. Кеша и Лаврик часто спорили между собой, но редко с Ильей. Особенно, когда требовалось выбрать из нескольких вариантов.
- Ну, тогда так. Я хочу посвятить вас… - спотыкаясь, начал Лаврик.
- В рыцари… - глухо выдохнул из темного угла Кеша.
- Ну, да… самое время.
Илья все еще всматривался в лицо модели, поворачивал страницу то к свету, то от него. Мерцающая мысль окрепла. Не хватало только основы. Она должна была встать на благодатную почву. Но туда можно только через «стену плача». Илья усмехнулся.
- Интересно, как ее зовут? - проговорил он.
- Дэвушка, ыды суда! - опять просипел из угла Кеша и коротко хихикнул.
- Такая не придет…
Лаврик поджал губы и встал.
- Слушайте. У нас… все закончится через неделю. Почти крах. Если не найдем денег до пятницы.
Стало совсем тихо. По окну стучал дождь, как будто сошел с ума, повторяя постоянно одно и тоже движение. Жуть, и от этой жути было тихо еще минут пять. Тут Илью обожгло. Почему-то соединилось все в секунду. Девушка на странице журнала, их положение, вечер, вечное влечение полов на этой планете и в этом мире, голод свой собственный и пустота внутри, холод, и перспектива, если они не найдут денег через неделю, вообще стать никем. Впрочем, «никем» они уже были. И были уже почти год. После того, как поувольнялись из армии. А в армии, интересно, они кем-то были? «Страшелейтенантские» погоны до сих пор у каждого валяются где-то среди ниток, пуговиц и лоскутков материй.
- Есть идея.
Дальше Илья рассказал все, о чем думал. О том, что нужно стать циниками, прагматиками и стремиться к цели. Что целью может стать совсем не благородное начинание и «благо для общества», а собственное благосостояние и самоутверждение. Что нужно эксплуатировать потребности людей, ежедневные, самые обыкновенные: сон, голод, жажда, наслаждение, продление рода; нужно использовать в своих целях страсти людей, инстинкты. Это не значит - продавать себя, это не значит - покупать других. Всего лишь, использовать слабости человека…
- Вот смотрите, - Илья поднял и подставил свету настольной лампы девушку в журнале.
Он сделал паузу. Блики по глянцу делали фотографию живой. Казалось, что девушка то подмигивает, то смеется, то меняет положение на еще более откровенное. Эффект паузы сработал - ребята смотрели, не отрываясь.
- Если бы… все сотрудники… крупной… оптовой фирмы… которая занимается, скажем… продуктами… или полуфабрикатами из Дании… или сотовыми телефонами.. Какая разница чем?! - медленно, делая паузы и выставляя ударения, проговаривал каждое слово Илья.
- Ну? - вынырнул из темного угла Кеша.
- Если бы… все сотрудники компании… нет, хватит и одного департамента продаж… были бы вот такими?! - он торжественно выкинул журнал над головой.
Опять образовалась пауза, но она была теперь больше недоуменной, чем эффектной. Но Илья торжественно улыбался! Он лучился, потому что в голове вдруг сложилась вся структура всей большой фирмы, он видел большой красивый офис в большом многоэтажном офисном здании в столице, видел…
- Я бы загнулся в этой жизни раньше времени, - сказал, обречено, Кеша.
- Красивая была бы фирма, - мечтал Лаврик.
- Не понимаете? Вы до сих пор не понимаете?! - восхищался чистотой идеи Илья. - Идите сюда! Быстро!
Ребята сгрудились над столом. Свет настольной лампы освещал страницу журнала, как секретную карту будущего боя. Мерцал монитор с таблицей минусового баланса за прошлый квартал. И Илья стал рассказывать простую идею, которая быстро пришла, и быстро сформировалась в нечто выгодное. Он сказал, что нужно использовать влечение, красоту женщин и мужчин и... секс! да секс, как таковой, и вечное желание, вечный голод и желание обладать этой красотой.
- Публичный дом? - тихо спросил Кеша.
- Кеш, а Кеш?
- Что?
- Ты не понял?
- Да и я что-то еще не до конца… - сознавался Лаврик.
- Нужно набирать в отдел продаж только таких вот девушек! Парней нужно, конечно, поменьше, но они тоже нужны. Покупатели кто? Тоже мужчины и женщины. Чаще мужчины. Сотрудник работает персонально с покупателем, добиваясь всеми доступными средствами подписания контракта.
- Какими средствами? - усмехается Лаврик.
- Красота, как правило, глупа, - вторит Кеша.
- Любыми средствами! - начинает нервничать Илья. - Неужели недопонимаете? А глупых не брать. И, конечно, фирму делать только в столице.
- Бордель.
- Нет, не бордель.
- Тогда что?
- Симбиоз!
- Скрестили слона и черепаху, - шутит Кеша, но чувствуется, что думает.
Очередная пауза возникла внезапно. Что-то пробивалось. Кеша и Лаврик были серьезными. Илья улыбался. Он чувствовал себя победителем. Он торжествовал оттого, что ребята задумались! Все-таки, все они втроем думают на одной частоте. Не потребовалось много объяснять, уговаривать, психовать. Они задумались. И это было важнее всего.
- Гнусно.
- Почему?
- Использовать это гнусно, - повторил Кеша. - Но… интересно.
- Только устраивать публичный дом не нужно. Можно играть на грани. В любом случае, сработает… - бормотал Кеша.
- А никто и не собирается устраивать траханье прямо в офисе! - горячился Илья. - Существует огромное количество вариантов, если это будет необходимо. Понимаете? Вы чувствуете? А?!
- Осталось найти, что продавать.
- Ну да. И еще осталось найти… деньги до пятницы, - воткнулся глазами в ненавистный монитор Кеша.
Им было по двадцать пять. Они согрелись. За окном лил дождь. Часы на подоконнике показывали 22.43. Кеша высыпал на глянцевый журнал жменю немного подмокших, но пахучих и хорошо прожаренных, семечек. Они раскапывали различные части тела влекущей красотки, обсуждая их, без пошлости, без сакраментальных фраз, желая ее, мечтая о будущем и обсуждая довольно таки странную, но явно перспективную идею объединения бизнеса с игрой, результата с чувством.
Они еще не знали, что к пятнице покупатель их очень замороженной говядины будет найден застреленным на окраине города, в лесопосадке. Может быть, продавцу было не все равно, будут ли деньги у него через неделю или через месяц. А может, у покупателя были другие проблемы, и продавец к этому никакого отношения не имел. В любом случае, партнер покупателя не стал разбираться в причинах всего этого и в течение трех дней расплатился по долгам. Ребята получили на свой счет сумму, о которой они могли только мечтать.
После этого, они и занялись сухим молоком, практически единственным продуктом, который в неограниченных количествах шел в те годы на импорт в Европу.Собрание учредителей компании опять шло вяло. Не потому, что обсуждать было нечего, и не потому, что обсуждаемое не имело значения. Просто все было привычно, и спокойно. Привычно, потому что все трое знали друг друга уже более десяти лет.
Уже давно каждый из них занимался своим делом, жили они в разных городах, имели свои жизни, свои пристрастия, своих детей, жен и любовниц. У них были разные привычки, они любили разных писателей, разные напитки, еду и людей.
Но свое общее дело, которое стало когда-то им совместной мечтой, они не бросали. Раз в квартал они собирались на собрание учредителей своей компании, своего детища и решали вопросы. Почти никогда не спорили, потому что привыкли, что после слов Ильи решение становится принятым. Так уже случилось, что Илья все это время ни разу не ошибался. Лаврик, как и всегда быстро и хорошо считал. Отчеты за квартал он просматривал пятнадцать минут, а это были две увесистые папки. Ну, а Кеша… Кеша обладал чутьем на негатив.
Сейчас помощники ребят, три миловидные, но не красивые девушки, две брюнетки и одна русая, готовили решение собрания. Все было оговорено и подготовлено заранее: как и куда направить деньги, что закрыть, что открыть, филиалы, розничная сеть супермаркетов, кадры…
- А кто у нас начальник основного департамента торговли в центральном офисе? - спросил вдруг Кеша.
- Ты что, забыл? Два года назад назначали. Олег Николаев. Иванович, кажется. А зачем тебе? - отозвался лениво Кеша.
Все помолчали. Видно было, что помощницы прислушались, каждая из-за своего ноутбука. Они сидели за длинным дубовым столом для совещаний. Полукруглый стол, тоже дубовый, темный, не блестящий, казалось, в нем тонул даже взгляд, за которым в трех высоких кожаных креслах покачивались ребята, был расположен в торце главного стола для совещаний. Им стукнуло по тридцать пять, но они не торопились взрослеть. Их возраст можно было определить только по уверенному взгляду, немного замедленным движениям и некой манерности в движениях. Вряд ли их можно было назвать альтруистами - она привыкли смотреть на людей вокруг, как на вариант для развития своего бизнеса. Когда они поняли, что по-другому нельзя, не ясно, но они ни в коем случае не хотели возвращаться в свой первый офис из одной комнаты с привкусом семечек…
- Так зачем он тебе? - повторил Кеша, задумываясь.
- Просто. Понимаешь, если не вспомнить, кого мы назначали на эту самую важную должность в нашем проекте…
- И что? Если не вспомнишь - значит, хорошо работает.
- Значит, ничего не делает.
- У него шеф есть. Генеральный. Как его назначали, хоть помнишь?
- Генеральный. Изотов. Бабник. Этого помню. Он организовал нам приток девушек. Откуда он их брал? Особенно первых. Сразу же не объяснить. А он смог.
- Наверное, киностудии. Агентства модельные. Студентки. Ты же сам советовал там брать.
- Ну, так, Изотов этот был сначала начальником департамента торговли. Тогда еще отдела.
- Да, помню я. О другом думаю.
- Смотри отчеты. Результаты хорошие. Значит, все справляются.
- Два года на департаменте - это уже много, - бурчал Кеша.
Он лениво дотянулся до своего ноутбука, открыл крышку. Также тянулся до внешней мышки. Илья и Лаврик наблюдали за ним, иронично улыбаясь, и потягивая из бокалов Кампари.
4.
(с) Валерий Белолис, 5 августа 2005 года